Патефон, Шаляпин и сигарный дым. Не стало Анатолия Бардина

Отчего-то мы чаще встречались где-то в Европе, чем в Москве - хоть жил Анатолий Бардин в двух шагах от редакции. В последние годы, впрочем, перебрался в Карловы Вары….

Там - то в Кельне, то в Братиславе - выглядел Анатолий Федорович добрым русским барином. Всюду был со свитой, смотрел ласково. Даже когда не было в руках его сигары, казалось - она есть.

Не знаю, почему - но настроение всякий раз повышалось. Он был мастер заражать добрыми эмоциями. Вкусом к жизни. Жить этот человек умел ярко и широко. Одним своим видом призывая присоединиться к празднику: «ты почему не с нами?!».

Мне все хотелось расспросить - не скучно вам там, в этих Варах? Не жмет в плечах городок? Не тянет обратно в хоккей? Я-то, раз оказавшись, заскучал на вторые сутки.

Бардин в свои годы регистрировался в Фейсбуке - посылая миру сигнал: скучновато, тесновато….

**

Сколько раз ездил я по его приглашению в Омск - не сосчитать. С Бардиным было интересно дружить. С каждым корреспондентским приездом истории из судейского прошлого становились все цветастее. А жизнь добавляла новых.

Он был открытым парнем, человеком куража. Казался веселым авантюристом. С каждым годом в хоккее таких все меньше - старые уходят, новые как-то не рождаются. Сегодняшние - совсем скучные. Бардина же мутило от лозунгов и пафоса, вот за это я ручаюсь.

Его кабинет оформлен был словно музей - резное бюро, коробка с сигарами, патефон, древний фотоаппарат….

- Гляжу на все это - так приятно становится! - улыбался хозяин кабинета. - Тебе какую сигару?

Я с ужасом отмахивался от сигарной коробки - а Бардин с наслаждением, растягивая слова, выговаривал:

- А я - вот эту-у-у….

Кабинет наполнялся вкусным дымом - и я жалел, что отказался.

- Праздники у нас еще будут! - подмигивал Бардин.

Я верил - будут. Хотя газеты писали, что дела его и «Авангарда» плохи.

- Про хоккей - потом, - говорил Анатолий Федорович. - Сейчас я вот что покажу. Слушаем!

Я замирал - и слушал патефонный треск. Прорывалась сквозь который величавость баса.

- Шаляпин? - угадывал я.

Бардин коротко кивал. Выпустив ещё одно облачко дыма.

Мы говорили про Шаляпина. «Он мне душу согревает!» - поднимал палец Бардин, - и переключались на сигары:

- С Женей Гинером недавно обсуждали эту тему, мне было интересно. Он-то курит только Hoyo de Monterrey, Double Corona. Да, они хорошие. А вот пробовал из Доминиканы, Ниарагуа - какая-то сушеная трава….

Я кивал с важностью. Будто взвешивая всякое слово и соглашаясь. Хоккей из нашего разговора уходил все дальше. Вдруг выныривая из глубины посторонних тем:

- Меня-то на это дело подсадил Геннадий Величкин. В 2004-м году у нас возник газетный спор. «Магнитка» два раза обыграла нас дома, накануне омского матча открываю газету - а там Геннадий Иванович рассказывает: дескать, хранится у меня в хрустальном кубе особая сигара. Закурю ее на льду Омска. Хоккеисты наши обиделись: «Анатолий Федорович, что за безобразие? А мы что, не закурим?» И я ответил - у нас есть целый ящик кубинских сигар. А курить их собираемся в Магнитогорске. Спасибо Гене за это увлечение!

Будь моя воля - я бы не говорил с Бардиным о хоккее вообще. Жизнь его казалась столь цветастой и полной анекдотов, которые оказывались былью, - что уж тут о хоккее?

- Я ведь спасателем работал… - вспоминал вдруг мой герой.

- Ага! - радовался я. Люблю такие истории. - Спасли кого-нибудь?

- Не совсем, - вкрадчиво усмехался Бардин. - При мне случилось единственное происшествие. Как-то выловили утопленницу - она уже, видно, несколько дней плавала. Так опытные спасатели подсказали, что ее надо зацепить багром и оттащить к дальнему берегу - в зону Кировского пляжа.

- Зачем? - ошарашенно переспрашивал я.

Бардин смотрел на меня словно на инвалида по уму:

- Чтоб не нашей бригаде отчитываться….

О судейском прошлом рассказывал с такими искорками в глазах, похахатывая, что и сравнить не с кем. Разве что с моим соседом по Тарасовке - легендарным судьей и администратором Анатолием Сеглиным. Те же интонации, та же величавость. Тот же юмор.

Достаю сейчас старую заметку, перечитываю - и голос Бардина у меня в ушах:

- Начальники перед матчем говорили игрокам: «Сегодня судья Бардин. Так что засуньте язык в одно место и помалкивайте. Он человек обеспеченный, всегда судит честно». Я и впрямь уже крепко стоял на ногах - занимался нефтепродуктами, ездил на «Мерседесе». А это те времена, когда для хоккеистов пределом мечтаний была «девятка». Был забавный случай в Усть-Каменогорске. Местное «Торпедо» принимало «Крылья Советов». Уже перед выходом на лед я услышал, как мальчонка из «Крылышек» обращается к кому-то из партнеров: «Все понятно, судью купили». Я разозлился.

- Что сделали?

- Отодвинул ворот рубахи, показал ему золотую цепь с палец толщиной. Потом добавил: «У меня в Омске стоит машина, которая стоит больше, чем вся ваша команда». В «Крыльях» с деньгами тогда было совсем плохо.

- Цепи уж нет.

- Зато «Мерседесу» я верен. Двадцать с лишним лет езжу только на них. Правда, четыре года назад захотелось чего-то необычного. Решил «Кадиллак» взять за 85 тысяч долларов. Но откатал несколько месяцев - и продал себе в убыток. Не понравилась. Какой-то он мягкий, вальяжный… Не мое!

Мы много говорили о хоккее. Об «Авангарде» и Абрамовиче. О Сушинском и Иване Глинке.

Но о хоккее мне и сегодня есть с кем говорить.

С кем слушать Шаляпина под сигарный дым - таких, кажется, не осталось.

Бардин был веселым и открытым. Такие люди должны жить долго. Но получается не всегда.

Спите спокойно, Анатолий Федорович. Вас-то я точно никогда не забуду.